Как принимаются решения в Церкви

Клерикальное сознание ведущих «никодимовцев» генетически восходит к католическому пониманию Церкви, как синклита пастырей, решающих за паству все ключевые вопросы. Даже в планировании общественной стороны церковной жизни Патриархия напоминает Ватикан. Синклит пастырей привлекает к работе элитный круг «спецов» — интеллектуалов, являющихся закрытым от постороннего взгляда аппаратом подготовки и разработки политических стратегий, определяющих направление политики Церкви. Наиболее зримо это проявляется в деятельности ОВЦС, которому на данный момент нет никакой внутрицерковной альтернативы

Часто светские журналисты задаются вопросом о том, кто принимает решения, определяющие общественную и политическую деятельность Русской Православной Церкви. Попробуем кратко проанализировать существующие внутри РПЦ центры интеллектуального влияния.

Московская патриархия в советское время возникла, выжила и укрепилась во многом именно благодаря экуменическим контактам и, не в последнюю очередь, контактам с Римско-католической Церковью. Учебные заведения РКЦ закончили многие влиятельные ныне православные священнослужители. Огромные денежные суммы, передаваемые католической организацией «Церковь в беде» православной иерархии России, серьезно помогли укреплению общественных позиций РПЦ в годы перестройки и в начале 90-х.

Можно смело утверждать, что старшее поколение священноначалия выросло и воспитано на диалоге и в дискуссиях с католиками. Клерикальное сознание ведущих «никодимовцев» (митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, митрополита Минского и Слуцкого Филарета, митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, да и многих других) — генетически восходит к католическому пониманию Церкви, как синклита пастырей, решающих за паству все ключевые вопросы. Даже в планировании общественной стороны церковной жизни Патриархия напоминает Ватикан. Синклит пастырей привлекает к работе элитный круг «спецов» — интеллектуалов, являющихся закрытым от постороннего взгляда аппаратом подготовки и разработки политических стратегий, определяющих направление политики Церкви. Наиболее зримо это проявляется в деятельности Отдела внешних церковных связей (ОВЦС), которому на данный момент нет никакой внутрицерковной альтернативы.

Католический по форме и клерикальный по сути генезис ОВЦС является неистощим предметом ненависти и зависти аморфных церковно-политических групп, борющихся за влияние в Церкви.

Бороться за влияние в Церкви — значит бороться за влияние на мнение Патриарха. Сам Святейший Патриарх очень не любит, когда его вынуждают к принятию определенного решения. Поэтому знающие люди говорят, что решение Патриарха «готовится». Естественно, что подготовить и аргументировано объяснить Патриарху важность конкретной политической позиции способна только хорошо структурированная аналитическая структура, имеющая для Предстоятеля РПЦ статус надежного. «Надежный» не обязательно означает «находящийся в структуре Московской патриархии». «Надежный» — опирающийся на тонкое знание реальной ситуации, опыт и серьезные связи на уровне людей, принимающих решения.

На данный момент это только ОВЦС. Кстати, по текстам выступлений патриарха всегда видно, когда они готовятся вне «Отдела» — тогда в них возможны явные ляпы. Как это случилось, например, на открытии Молодежного православного форума два года назад, когда в розданных печатных материалах в речи Патриарха утверждалось, что «большевики разрушили сотни тысяч храмов и монастырей», хотя на 1917 год храмов в России было всего лишь несколько десятков тысяч.

Попытки сформировать подобный альтернативный центр на основе редакции «Православной энциклопедии», вбирающей в себя православную интеллигенцию, предпринимались на протяжении последних двух лет под прикрытием митрополита Воронежского и Липецкого Мефодия, и оказались несостоятельными. ОВЦС по-прежнему является центром формирования политических решений. А для Сергея Кравца (руководителя «Православной энциклопедии») любая попытка политизации деятельности руководимой им группы богословов и историков крайне нежелательна — она втягивает его в заведомо проигрышное противостояние с влиятельной группой синодалов-«никодимовцев» и прекращает поток щедрых инвестиций. Именно этим объяснялось полуторагодичной давности напряжение, возникшее между Кравцом и Мефодием, отзвуки которого стали известны церковным журналистам.

Еще два года назад некоторые церковные общественные деятели, желающие влиять на ведомство митрополита Кирилла, открыто говорили о необходимости «противопоставить Мефодия Кириллу». С большой надеждой относились они к попыткам Мефодия участвовать в классических «кирилловских» сюжетах — и в первую очередь в формировании концепции церковно-государственных отношений.

Сегодня очевидно, что бывший заведующий хозотделом Московской патриархии и нынешний попечитель Макарьевского фонда не способен консолидировать структурно организованную группу, способную создавать интеллектуальный продукт, адекватный, например, «Социальной доктрине РПЦ», оперативно рожденной в ОВЦС к Архиерейскому собору 2000 года.

Все попытки создания альтернативных общественно-православных «аналитических центров» (связанных с Союзом православных граждан или «Русским домом») не стоит рассматривать всерьез. Их «аналитика» сводится к согласованию трех направлений деятельности:

• демонстрации беспредельной «собачей» лояльности к церковному и государственному начальству и попыткам угадать его еще не высказанную волю;
• сведению личных счетов с помощью любых, даже самых аморальных приемов (рассылка анонимных клеветнических писем, публикация откровенной лжи);
• пережевывание бредовых и маргинальных псевдополитических идей в ксенофобском ура-патриотическом духе, являющееся во многом психологической компенсацией за культурную и этническую инаковость по отношению к России и «русскому» (многие лидеры и идеологи православных фундаменталистов происходят из среды советского еврейства);

Но самой главной аналитической «структурой», ответственной за принятие решений остается сам Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй. Он вообще стоит особняком в Русской Православной Церкви — родившись и повзрослев в буржуазной Эстонии, он является выходцем из русской эмиграции первой волны. Патриарх не обладает ни мифологическим сознанием урожденных советских граждан со всеми их комплексами и психологическим компенсациями, ни католически-клерикальным сознанием «никодимовцев».

Он безумно одинок в этой своей инаковости. И именно это одиночество, являющееся подлинным крестом Божиим, позволяет ему успешно лавировать между клерикальной машиной формирования политики и жаждущей власти «православной общественностью».
Страшно представить, что может начаться, когда Господь все-таки призовет к себе нынешнего Патриарха. Ясно одно — внутрицерковное равновесие будет нарушено. Не останется во главе Церкви фигуры, равноудаленной от всех влияний.

Источник: «Религия в РЖ«, 17 июля 2002 г.